Знаменитый учитель мэйхуачжуан Хань Цичан, прозванный Шицзе, родился в 1893 году в деревне Бэйюаньтоу уезда Шэньсянь, что лежит к югу от реки Хуто в провинции Хэбэй. С малых лет он имел крепкое тело, силой рук превосходил других, и находясь в своей деревне под благотворным влиянием традиций занятий боевыми искусствами сызмальства полюбил танцевать с копьём и играть с шестом, подростком пошёл в ученики к прославившимся в мире ушу и вернувшимся для преподавания в родную деревню мастерам чоцзяоцюань Ван Юйдуну и Хань Юйтину. В 15 лет пошёл в ученики к знаменитому мастеру синъицюань уезда Шэньсянь Ли Цуньи, который присоединившись к ихэтуаням преодолевал на поле боя все препятствия будучи вооружённым одним мечом-дао, за что и получил прозвище "одномечный Ли", и изучал у него синъицюань. Отец не одобрял его желания заниматься зная, что тренирующийся много ест и снашивает одежду, в то время как изготавливающий кирпич-сырец или выполняющий поденную работу может заработать несколько монет на пользу семье. Поэтому отец не только не приобретал необходимые для тренировок мечи и копья, но и каждый вечер запирал ворота, запрещая ему уходить тренироваться. Поэтому Хань Цичану приходилось прятать копьё и шест на крыше дома. Дождавшись когда все засыпали он потихоньку вылезал, с помощью длинного шеста перепрыгивал через стену и приземлялся на цыпочки не издав ни звука, после чего при лунном свете торопился в дом шифу. К этому времени другие ученики уже прозанимались полдня, и некоторые не в меру болтливые коллеги называли его соней и лентяем. Однако со временем все узнали, почему он приходит тренироваться так поздно. Все ученики были этим растроганы, а шифу воскликнул: "И как ты только на такое решаешься!" После тренировки он возвращался домой, с шестом запрыгивал во двор, петухи уже кукарекали, и Хань Цичан подхватив коромысло шёл за водой. Отец услышав шум льющейся в бадью воды полагал, что сын только что встал. Так шли дни за днями, мастерство Хань Цичана сильно выросло, а отец всё ещё ничего не подозревал.
Через несколько лет Хань Цичан услышал про шифу, знающего изумительный комплекс упражнений с копьём, именуемый уху шэньгоу цян [копьё волшебных крюков пяти тигров]. В этой технике помимо острия копья ещё используются расположенные вокруг него пять маленьких крючков. Когда-то почтенный Ли Тимин командуя в охранном бюро более чем двумястами бойцами с помощью уху шэньгоу цян заставлял трепетать всех бандитов. Хань Цичан также прослышал, что шифу Ли Тимин уже вышел в отставку и проживает в деревне Бэйгуаньчжуан, что в 15 ли к югу от города Жаоян. Когда Хань Цичан добрался до Бэйгуаньчжуан и нашёл дом шифу Ли Тимина, то там ему сказали: "Твой шифу ушёл работать в поле". Хань Цичан дошёл до расположенного к северу от деревни густо заросшего гаоляном поля и увидел там занимающегося прополкой человека, которому было за шестьдесят, но спину имел несогбенную, лицо румяное, а в чёрных волосах, бороде и усах посверкивала седина. Уточнив, действительно ли он видит шифу Ли Тимина, Хань Цичан поклонился и изложил своё дело. Ли Тимин уже слышал про этого человека как про честного и прямого. Хань Цичан поспешил к мотыге учителя, и два человека за разговором быстро завершили прополку гаоляна. Когда они сидели на краю поля и отдыхали, Ли Тимин сказал: "Прийти ко мне в такую даль воистину нелегко, я обучу тебя уху шэньгоу цян". Цичан крайне возрадовался и спросил: "Шифу, а что мы будем использовать в качестве уху шэньгоу цян? " Улыбаясь Ли Тимин сходил к отмечающему край поля колышку и вернувшись с двумя стеблями гаоляна сказал: "Ну вот чем не оружие? " Два человека принялись тренироваться прямо на краю поля. Вскоре Цичан овладел этим комплексом уху шэньгоу цян [который также именуется 'цицян' - `копьё генерала Ци Цзигуана']. Зимой этого года Хань Цичан как-то тренировался в паре с младшим братом и постоянно терпел от него поражение, в этот же раз он применил технику уху шэньгоу цян, и его уколы сыпались на тело младшего брата часто как дождь, в этот раз младший брат не мог не только контратаковать, но и защищаться. Надетый на тело ватник походил на решето - столько в нём было дырок - но на теле не было ни единого ранения.
Спустя три года учитель, увидев что он человек искренний и радушный, передал ему изумительную технику ляньхуань таодао [непрерывный обёртывающий меч]. Это - комплекс для двух человек вооружённых мечами, в котором круг обёртывает круг, меч встречается с мечом, все приёмы взяты из реального боя. Когда шифу работал в охранном бюро, то это было его личное искуство самозащиты. При этом учитель сказал: "Один человек предложил мне двести лянов серебра, чтобы я научил его этому комплексу, но я не стал этого делать, ныне же я передаю его тебе! Хорошо его сохраняй и помни, что это - личное искусство, которое не должно раздаваться направо и налево".
Когда Хань Цичану было 15 лет, он был рекомендован в школу Ши Ляньшэна, где изучал синъицюань. Так как он изучал прилежно и тренировался усердно, то прогрессировал очень быстро и заслужил благосклонность учителя. Ши Ляньшэн порекомендовал ему пойти в ученики к Ли Цуньи. Неожиданно об этом узнал отец, тут же устроил разнос и вновь запретил заниматься боевыми искусствами. Поговорка гласит: "На большой горе камней много, но золото и драгоценные камни встречаются редко; в мире учителей - толпы, но знаменитых учителей мало". Если занимающийся не получает указаний знаменитого учителя, то он может тренироваться до самой старости, но так и не овладеть боевым искусством. Какого Хань Цичану было упустить такую возможность! После этого он стал заниматься ещё скрытнее и ещё усерднее, тренировался с пугающей решительностью, помимо кулачных методов и оружия он ещё тренировал такие искусства, как 'втыкание в трубу с песком', 'удары железной линейкой по бокам' и 'молот для масла пронизывает макушку', ударом ладони мог разрубить камень. В то время некоторые, не понимая его, дали ему прозвище "ша мао" ["глупо идущий навстречу"], высмеивая его огромную силу [непереводимая игра слов: ‘ша цзин’ означает и ‘огромная сила’, и ‘глупый, придурковатый’]. Но именно эта сила позволила ему уже в столь молодом возрасте натренировать пугающее людей боевое искусство. Однажды в деревне доверху гружённая зерном телега застряла в грязной канаве, вокруг не было ни единого камешка который можно было бы подложить под колёса; и когда люди волновались, как быть, Хань Цичан, взявшись руками за ось, прикрикнул на животных, и соединённой силой рук и тела вытянул телегу с зерном из канавы, заставив людей на поле вытаращить от удивления глаза и разинуть рты. После этого он получил прозвище "железнорукий Хань Цичан". Так как он жил к югу от реки Хуто, боевым искусством превосходил всех, был открыт и сердечен, смело выступал за правое дело, любил дарить радость, то был очень почитаем односельчанами, которые дали ему прозвище "тонань ся" - "рыцарь, проживающий к югу от реки Хуто".
Чтобы подкормить семью отец ездил в город, где занимался мелкой торговлей. Как-то раз он сидел в небольшой харчевне в административном центре уезда Шэньсянь и за едой беседовал с другим человеком. Собеседник неожиданно спросил его, откуда тот родом, и после ответа "из деревни Бэйюаньтоу этого уезда" очень обрадовался и быстро спросил: "Возможно вы знаете 'железнорукого Хань Цичана' из вашей деревни, прозванного 'тонань ся'?"
Услышав такое отец расхохотался: "Вы решили надо мной посмеяться? Хань Цичан не занимается боевыми искусствами!"
Тут рассмеялся собеседник: "Как такой почтенный господин может не знать такого мастера баши из своей деревни!", - и разъяснил, какого мастерство Хань Цичана, как он справедлив и почему у него такие прозвища. Он сказал: "Все окрестные жители столкнувшись с трудной проблемой охотно спрашивают совета у него, как же вы живёте с ним в одной деревне и не знаете такого известного рыцаря!", - и добавил, - "у нас в уездном центре сделали новую статую Будды, и мы хотим пригласить Хань Цичана на торжественную церемонию открытия продемонстрировать ушу, но не знаем никого кто бы мог это сделать".
"Ну раз так", - отец Хань Цичана наконец прозрел, - "раз вы его приглашаете, то ладно. Я черкну ему записку чтобы он приехал к вам и выступил". Собеседник и верил и не верил: "Это действительно получится?" "Без проблем", - уверенно ответил отец Хань Цичана не упоминая о родственных взаимоотношениях.
С тех пор отец Хань Цичана уже не противился занятиям сына.
1913 год, в деревне Даиньцунь уезда Шэньсянь проходит ежегодный храмовый праздник, мастера ушу различных направлений съезжаются в Даиньцунь показать своё искусство. Хань Цичан демонстрировал хутоу шуангоу [парные крюки тигриной головы] и уху шэньгоу цян, сорвав бурные аплодисменты. Сразу по окончании своего выступления он увидел на площадке двух энергичных ребят, демонстрировавших парную тренировку без оружия. Только и было видно, как они взлетают и переворачиваются вверх и вниз, то ускользают то сходятся, то раскрываются то собираются, словно водяной дракон выходит из воды и свирепый тигр спускается с горы. Хань Цичана невольно заинтересовали незнакомые приёмы кулачного искусства, и послушав разговоры он выяснил, что эти ребята проживают в деревне Бэйсицунь, что одного из них зовут Инь Сыдо, и что их кулачные методы называются мэйхуацюань.
На следующий день утром он прибыл в Бэйсицунь и нашёл учителя Инь Мочи. Учитель Инь отметил его вчерашнее выступление с хутоу шуангоу и уху шэньгоу цян, сказав, что крюки летали не впустую, а в действиях копьём ощущался дух, кроме того оказалось что он уже и раньше слышал о Хань Цичане. Услышав это Хань Цичан тут же поклонился и сказал: "Младшее поколение не талантливо, полностью полагаюсь на указания всех учителей". После этого он объяснил цель прихода: желание изучить увиденное вчера кулачное искусство, в особенности методики применения. Лишь теперь до Хань Цичана дошло, что виденный вчера на празднике Сыдо - это сын Инь Мочи. Учитель Инь, усмехнувшись, произнёс: "Хотите изучить мэйхуачжуан - не спешите". Позвав сына он сказал ему: "Сыдо, Цичан хочет посмотреть наши методики применения, так что для начала поговори с ним о приёмах!"
'Поговорить о приёмах' в мире ушу означает разговор о методиках применения, когда и говорят и тут же пробуют друг на друге.
Хань Цичан увидел, что Сыдо ниже его на голову и явно моложе, и подумал, что в схватке не опростоволосится. Он и помыслить не мог, что стоит им сойтись, как он тут же непонятным образом окажется опрокинутым ударом на землю. Встав он удвоил осторожность, атаковал не проваливаясь, защищался не застаиваясь, но через несколько схваток опять непостижимым образом оказался опрокинутым ударом на землю.
Не попробуешь - не узнаешь, попробуешь - в страхе отпрыгнешь. Собственное мастерство оказалось гораздо ниже.
Учитель Инь Мочи и раньше слышал, что Хань Цичан - человек прямой, смело выстуает за правое дело, хорошо владеет боевым искусством, и потому очень обрадовался ему и умышленно устроил такой урок. Хань Цичан упал на колени и сказал: "Сегодня я понял, как низко моё мастерство и как мало я знаю приёмов, вы должны взять меня в ученики, иначе я не встану". Инь Мочи, усмехнувшись, сказал: "Я понимаю твоё желание изучать мэйхуачжуан, так что будешь тренироваться у меня. Что же касается официального приёма в ученики, то об этом поговорим позднее".
С тех пор Хань Цичан каждый день пробегал 12 ли чтобы в доме Инь Мочи изучать мэйхуачжуан. Так как в то время он не был официальным учеником, то мог изучать только некоторые базовые методы, его не обучали их применению. Но это его нисколько не огорчало.
В ходе изучения Хань Цичан постепенно прояснял для себя перипетии истории. Мэйхуачжуан ещё называют фуцзыцюань, это - древнее кулачное искусство мало передававшееся вовне. Вплоть до конца династии Мин - начала династии Цин оно распространялось в Хэбэе, Хэнани, Шаньдуне и Шаньси. Процедура приёма в ученики была очень строгой, обычно вначале учитель проверял неофита трёхлетней тренировкой цзибэньгун, смотря при этом прямой ли он человек, уважает ли учителя, и лишь уже имеющего определённый уровень натренированности цзибэньгун мог официально принять в ученики и "ввести во врата". Приём в ученики также проходил по-особому. Учитель из предыдущего поколения смотрел твой характер, уровень мастерства, соответствие собственным требованиям, соотвестсвие требованиям того, чьим учеником ты становишься, и в случае согласия с мнением учителя говорил, чьим учеником ты будешь. Рекомендовавший тебя для "вхождения во врата" учитель назывался рекомендующим учителем. Но когда ты официально "введён во врата", любой учитель предыдущих поколений мог обучать тебя.
Однажды после трёх лет усердных тренировок Инь Мочи уведомил Хань Цичана, что по согласованию с руководителем церемонии приёма в ученики он рекомендован в ученики к Чжао Инляню для продолжения изучения мэйхуачжуан. Чжао Инлянь учился вместе с Инь Мочи и был одним из лучших преподавателей мэйхуачжуан.
В прошлом к югу от реки Хуто бытовала поговорка: "Река Хуто разольётся - на десять лет делов наделает". В 1917 году река Хуто вновь разлилась, и в уездах, расположенных к югу от неё, не уродилось зерно. В семье Хань Цичана было абсолютно нечего есть, и он отправился в уездный центр на поиски учителя синъицюань Ли Цуньи, чтобы попросить его дать рекомендацию в Тяньцзинь, дабы иметь хоть какое-то пропитание. Одномечный Ли Цуньи был человеком добродушным, очень любил своих учеников, и видя бедственное положение своего ученика очень пожалел его, и полностью поддержал его желание отправиться в Тяньцзинь, направив его к своему коллеге Чжан Чжаодуну. Чжан Чаодун - это прославленный Чжан Чжанькуй [крупный мастер синъицюань и багуачжан, создатель стиля синъибагуачжан], вместе с Ли Цуньи учившийся у Лю Циланя [известный мастер синъицюань] и очень симпатизировавший одномечному Ли.
Чжан Чжаодун нашёл мастерство Хань Цичана очень хорошим, очень ему обрадовался и сначала порекомендовал преподавать ушу в Тяньцзине, а в 1920 году собственноручно написал ему рекомендацию на должность инструктора ушу Баодинского гарнизона. Преподавая в Тяньцзине Хань Цичан обменивался мастерством с Чжао Даосинем, Ма Цичаном и Хань Муся [известный мастер багуачжан, в 1918 году на лэйтай в Пекине победил русского силача Кантайра, которого ранее никто не мог одолеть].
Хань Цичан много раз представлял провинцию Хэбэй на различных лэйтай и завоевал различные призы.
Никогда во время лэйтай Хань Цичан не применял смертельных приёмов, а в критические моменты останавливался на волосок от цели. Бывало, что днём он нокаутировал человека на помосте, а вечером находил время навестить того на дому, чтобы посмотреть не был ли тот ранен. Так он приобрёл много друзей. Когда после очередных лэйтай люди из газет узнавали кто победил а кто проиграл, то Хань Цичан скромно говорил: "В Поднебесной есть хорошо владеющие баши".
В 1932 году Хань Цичан приехал в Пекин. Этот выдающийся в боевом отношении юноша очень быстро стал заметен, преподавал ушу в Училище Искренних, Женской вспомогательной школе учителей, Бэйманьской школе. Но были и презиравшие только что прибывшего из деревни мужлана. Однажды, когда Хань Цичан был преподавателем ушу в Училище Искренних, весь педагогический коллектив вышел на расчистку и расширение старой спортплощадки, попутно спиливая небольшие деревца. В ходе работ некоторые всё норовили испытать возможности нового преподавателя. Откуда им было знать, что Хань Цичан всё распознавал сразу и в душе посмеивался. Его взгляд упал на возвышающийся впереди ствол тутовника толщиной с чашку, явно подлежащий спиливанию. Хань Цичан улыбаясь подошёл к остальным и сказал, чтобы они не портили зря пилы, а предоставили дерево ему. Он подошёл к дереву, пошатал ствол рукой, затем отступил на несколько шагов, присел, и резко бросился вперёд подобно свирепому тигру спускающемуся с горы или голодному тигру прыгающему на добычу. Раздался звук "кац!", и ствол тутовника переломился надвое. Все присутствовавшие охнули. Теперь все поняли, что он действительно "железнорукий".
Хань Цичан очень уважительно относился к учителям других школ, часто говоря: "Приёмы каждой школы имеют свои достоинства, все они являются сокровищами нашей страны, все их следует преемствовать и развивать, называя же какой-либо стиль плохим лишь демонстрируешь собственное невежество, непонимание стиля. Лично я у разных учителей изучал приёмы чоцзяо, синъи, мэйхуачжуан и тайцзицюань". Ещё он часто говорил: "Баши в Поднебесной - одна семья, нужно культурно изучать искусство, надо уважать каждого учителя". Как он говорил - так и поступал, всегда и везде защищая репутацию всего китайского ушу и каждой школы. В начале периода Освобождения он как-то раз проходя через площадь Тяньаньмэнь увидел бродягу, хваставшего своим искусством: "Я - великий мастер ин чжао ["когти орла"] и обладаю волшебной силой. Бойцы в Поднебесной увидев меня становятся подобны зайцам глядящим на орла, все боятся быть схваченными". Хань Цичан очень возмутился, но сохранил невозмутимый вид и легонько вытянув руки пригласил того показать свои волшебные навыки. У того человека оказались самые обычные сила и приёмы, и он напоминал стрекозу пытающуюся повалить каменный столб. Учитель чуть приложил силу - и столкнул того на землю. Бродяга крайне устыдился, а учитель, воспользовавшись случаем, изрёк: "В Поднебесной везде полно хорошо владеющих баши, нечего думать что ты - скрытый талант, и поносить других почём зря". Сказав, он дал тому человеку денег и ушёл.
До приезда Хань Цичана в Пекин там не было мэйхуачжуанцюань. Господин полагал этот стиль непревзойдённым искусством из мира ушу, и считал своим долгом распространить его в столице Китая. Поэтому ради развития традиционной культуры, подъёма народного духа и укрепления национального самосознания он, многократно всё обдумав, основал в Пекине "Пекинское общество по изучению гошу ради оздоровления нации", став его председателем. Он лично передавал каждому боевую технику мэйхуачжуан, и за свою почтительность и мастерскую боевую технику стал уважаем и почитаем всеми слоями общества.
После Освобождения Хань Цичан был хоть годами и стар, но душой и телом молод. В годы "движения за отпор американской агрессии и оказание помощи корейскому народу" он лично приказал ученикам принять участие в благотворительных выступлениях для сбора средств на авиационные орудия. Будучи приглашённым на должность преподавателя ушу Пекинского университета он часто приказывал четырём-пяти крепким молодым людям окружить его и нападать, и ни один не мог приблизиться к нему - некоторых он валил ударами, некоторых отбрасывал на значительное расстояние, но при этом умудрялся никого не ранить, в то же время спокойно принимая удары на своё крепкое словно железо тело. Однажды, когда Хань Цичан что-то объяснял студентам, один молодой преподаватель физкультуры решил испытать его мастерство и с силой ударил его ногой в спину. Хань Цичан не сдвинувшись ни на миллиметр продолжал объяснение, а преподаватель, отлетев на несколько метров, упал на землю и принялся двумя руками растирать ноги, вызвав хохот присутствовавших. Эта история долго передавалась среди студентов и преподавателей Бэйда [сокращение от "Бэйцзин дасюэ" - "Пекинский университет"] в качестве анекдота. Ещё учителя Ханя пригласили в только что основанную Пекинскую академию общественной безопасности и в Гарнизонную охрану преподавать фехтование и искусство циньна, его также приглашали многие преподаватели институтов физкультуры и работники ушу.
Пекинский парк Юйюаньтань, лазурь деревьев, птичий гомон и аромат цветов. Именно здесь учитель Хань Цичан обучил боевому искусству более ста человек. Люди часто говорят: "Лучше обучить приёму чем передать совет". Он не только показывал ученикам правильные движения, но и терпеливо объяснял тонкости требований к движениям, законы кулачного искусства. Говоря его словами, "прежде чем изучить искусство вначале изучи правила, правила не ясны - искусство не всеобще, слова не ясны - искусство понято не до сути". У некоторых учеников из-за плохо проработанной базы или недостаточных физических данных движения получались несогласованными, что вызывало смех посторонних наблюдателей. В таких случаях учитель Хань Цичан терпеливо разъяснял: "Искусный в гражданском не презирает плохих иероглифов, искусный в военном не презирает плохого баши, десять тысяч дел имеют трудное начало, но кто пройдёт через этот этап, то из стального прута сможет выточить вышивальную иглу, хочешь иметь пугающее людей искусство - нужно упорно тренироваться ...". Поощрения учителя Хань Цичана позволили немалому количеству учеников не только укрепить себя, но и натренировать пугающее людей искусство.
"Тренируй кулаки тысячу раз - и их законы проявятся сами". "Заниматься боевым искусством" - это только слова, нужно стремиться правильно овладеть боевым искусством данной школы, занимающийся сам должен затратить кучу времени и пролить реки пота. Можно понять, сколько терпения затратил учитель Хань Цичан, много лет передавая мэйхуачжуанцюань!
Хань Цичан никогда не делил людей на богатых и бедных. Нужно было только горячо любить ушу, искренне изучать искусство, быть прямым человеком, и тогда он особенно радостно приветствовал тебя и бросал все силы на то, чобы научить тебя. И когда он до Освобождения преподавал в Училище Искренних, в Бэйманьской школе, в Женской вспомогательной школе учителей, и когда он после Освобождения преподавал в Пекинском университете, находились студенты которые из-за трудной ситуации в семье не могли купить книг или вносить плату за учёбу, в таких случаях он всегда щедро помогал, и у него никогда не скапливалось много денег. Из его учеников одни стали учёными или специалистами, другие заняли гражданские или военные посты, третьи уехали на учёбу или по торговым делам за границу, но куда бы ни забросила их судьба, в сердце они хранят память об этом незабываемом учителе.
Когда Хань Цичану стало за 90, то в боевом искусстве он был уже достоин звания представителя предыдущего поколения, но его усердие по-прежнему не соответствовало его годам. Всегда увидев сильного в чём-то человека он искренне просил о науке, об этом он сам говорил так: "В Поднебесной полно удивительного, то что я знаю и видел - это ещё далеко не всё!"
Учитель Хань Цичан в старом обществе повидал всякое, и горячо полюбил коммунистическую партию и новый Китай. Он часто говорил ученикам: "Ушу - гордость китайской нации, следует хорошо преемствовать и развивать его, оно не принадлежит кому-нибудь из нас, а является драгоценным культурным наследием нашей страны, мы должны безоговорочно предоставлять технику которой владеем государству и народу".
Наиболее привлекательной частью боевого искусства учителя Хань Цичана была энергичность, с которой он шёл по своему пути. Уже его усердная учёба в молодые годы заслуживает всяческого уважения, но он и в преклонном возрасте невзирая на трудности ради непрерывного преемствования боевой науки день и ночь неустанно обучал учеников. Что действительно заслуживает восхищения, так это то, как будучи прикованным к больничной койке он, помня о том, что мэйхуачжуан должно войти отдельной частью в фильм, отправляемый в США на Всемирный фестиваль искусств, превозмогая болезнь поручал сыну Хань Цзяньчжуну составить сценарий и отобрать приёмы. Будучи при смерти учитель вместе с находящимися возле ложа сыном Хань Цзяньчжуном, внуком Хань Чао и несколькими учениками то и дело декламировал рифмованные правила мэйхуачжуан. Это было душераздирающее зрелище. И хотя теперь учителя нет с нами, но его дух глубоко впечатался в наши сердца, он дороже серебра и злата, это то, что заставляет нас непрерывно идти вперёд по пути боевой науки.